• Что можно приготовить из кальмаров: быстро и вкусно

    «Будущее - это худшая из всех абстракций. Будущее никогда не приходит таким, каким его ждешь.Не вернее ли сказать, что оно вообще никогда не приходит? Если ждешь А, а приходит Б, то можно ли сказать, что пришло то, чего ждал? Все, что реально существует, существует в рамках настоящего». Борис Пастернак.

    Ника Турбина, она же - маленькая хрупкая девочка Никуша родилась 17 декабря 1974 года в Ялте.

    Ее мама Майя Турбина была художником, бабушка Людмила Владимировна Карпова по словам самой Ники – «осколком интеллигенции», а дедушка Анатолий Никаноркин – писателем и автором нескольких поэтических книг. Ника была странным, необщительным, внутренне замкнутым ребенком с серьезными взрослыми вопросами. Она с рождения болела бронхиальной астмой, и мало спала из-за распространенного явления среди больных астмой – боязни сна и удушья во сне. Любимым занятием маленькой Ники было долгое стояние у окна или разговор со своим отражением, глядя в зеркальное трюмо, а еще к маленькой Нике приходил Звук. Именно так она называла неведомо откуда звучавший Голос, наполненный строками и рифмами. Маленькая Никуша бессонными ночами сидела в кроватке, обложенная подушками, тяжело и хрипло дыша, и нашептывала что-то на своем птичьем языке. В четыре года мама Ники поняла, что это были стихи – ритмичные, пронзительные заклинания, непонятные своей взрослостью, многогранностью, трагизмом и недетскими переживаниями. Стихи пугали маму и бабушку. Людмила Владимировна позже рассказывала: «Это могло случиться когда угодно, но чаще всего ночью. Она звала нас с мамой и приказывала: «Пишите». Стихи словно распирали ее, не давая покоя:

    Глазами чьими я смотрю на мир?
    Друзей? Родных?
    Зверей? Деревьев? Птиц?
    Губами чьими я ловлю росу
    С упавшего листа на мостовую?
    Руками чьими обнимаю мир,
    Который так беспомощен, непрочен?
    Я голос свой теряю в голосах
    Лесов, полей, дождей, метели, ночи...

    Первой реакцией мамы и бабушки был шок. Они стали показывать измученную бессонницей девочку врачам. На все их вопросы: «Откуда талант?» и «Как заставить ребенка не писать стихи?», - врачи только разводили руками: «Что мы можем сделать? Ну, пишет - и пусть пишет. А астму лечить надо». Бабушка Ники вспоминала: «Она создавала радость в течение всей нашей жизни. Но с Никушей всегда были проблемы. Когда она совсем маленькая была, писала сложные стихи, до 12 лет вообще не спала. Я обращалась к врачам в Москве, в Киеве, умоляла - сделайте так, чтоб ребенок не писал стихи, чтобы можно было нормально жить. Потому что когда Никуша не спала, мы с ней тоже не спали. Жизнь была очень сложная на этом фоне». Мама и бабушка показывали Никины стихи своим московским знакомым, и бабушка позже вспоминала: «Открыл Нику Юлиан Семенов. Причем сделал это очень по-доброму, нежно, с желанием помочь». Нике было тогда семь лет. Семенов строил недалеко от Ялты дачу, и ему срочно понадобилось лететь в Москву. Нужна была машина до Симферополя, а Никина бабушка работала заведующей бюро обслуживания в гостинице «Ялта», где жил Семенов, и она убедила Семенова прямо при ней раскрыть папку со стихами внучки. Знаменитый писатель, крайне недовольный этим, прочитал несколько стихотворений и вдруг воскликнул: «Это же гениально!». Через месяц по его просьбе в дом к Турбиным приехала корреспондент «Комсомольской правды», впоследствии написавшая статью о гениальной девочке-поэтессе. Никины стихи появились в «Комсомольской правде» 6 марта 1983 года – и так окружавшие маленькую Никушу взрослые нашли выход ее безумной поэтической энергии.

    6 марта 1983 года маленькая Ника Турбина проснулась знаменитой, и вскоре последовало приглашение в Москву, где в Доме Литераторов состоялось ее первое выступление и судьбоносное знакомство с Евгением Евтушенко. Так появился дуэт Евтушенко-Турбина, который очень часто показывали по советскому телевидению. Ее первая книга была сметена с прилавков, несмотря на тираж 30 тысяч экземпляров. В конце 1984 года Ника Турбина уже была известной советской поэтессой, выступавшей на литературных вечерах, а ее первый 62-страничный сборник, из которого восемь страниц занимало предисловие Евгения Евтушенко, был издан под названием «Черновик».

    «Название этой книги, - писал Евтушенко, - мы выбрали вместе с Никой. Восьмилетний ребенок в каком-то смысле - это черновик человека». Но на самом деле Ника уже была человеком со своим огромным удивительным миром и ощущениями.

    В заглавном стихотворении сборника она писала:

    Жизнь моя - черновик,
    На котором все буквы -
    Созвездья.
    Сочтены наперед
    Все ненастные дни.
    Жизнь моя - черновик.
    Все удачи мои, невезенья
    Остаются на нем,
    Как надорванный
    Выстрелом крик.

    Все тексты в сборнике по объему, нерву и качеству были подобны этому. Восьмилетняя поэтесса обладала трагическим, абсолютно недетским мироощущением. Первой реакцией читателей было ощущение, что автор пережил горечь любви, боль расставания, потерь и смертельную тоску. Во время чтения ее стихов читателя охватывал озноб. В них были тяжесть дня, сумрачные леса, крик, раненая птица и волчьи тропы. Это привлекало и завораживало, но и настораживало. Не все верили, что девочка пишет сама. Ходили слухи, будто ее мама Майя Анатольевна - неудавшаяся поэтесса, вот, мол, она и... Но из предисловия Евтушенко было известно, что Никин дедушка Анатолий Никаноркин был автором нескольких поэтических книг, и что Ника училась в «той самой ялтинской школе, где когда-то училась гимназистка Марина Цветаева». Обвинения в несамостоятельности так достали маленькую поэтессу, что она ответила стихотворением:

    Не я пишу свои стихи?
    Ну хорошо, не я.
    Не я кричу, что нет строки?
    Не я. Не я боюсь дремучих снов?
    Не я. Не я кидаюсь в бездну слов?
    Ну хорошо, не я…

    На самый дурацкий вопрос, который можно задать поэту: «Как Вы пишете?» - Турбина отвечала: «Я начала сочинять стихи вслух, когда мне было три года... Била кулаками по клавишам рояля и сочиняла... Так много слов внутри, что даже теряешься от них...» Стихи буквально душили ее.

    «Помогите мне запомнить
    Все раздумья и сомненья.
    Дайте руку!
    Я хотела б
    Сердца ощутить биенье».

    Кроме книги у Ники вышла пластинка со стихами. Слова для конверта написала Елена Камбурова, которая спела несколько Никиных текстов. Пластинка стала лучшим ответом всем сомневающимся. Евтушенко вспоминал: «Уже сразу после первых строк, произнесенных ею, отпали все сомнения в том, что ее стихи - это плод литературной мистификации. Так могут читать только поэты. В голосе было ощущение особого, я сказал бы, выношенного звона». Вскоре, не без помощи Евтушенко, у Ники начались поездки по всей стране, выступления и поэтические концерты. «Ее возили выступать по домам отдыха за 150 рублей», - вспоминала бабушка Ники Людмила Владимировна Карпова, которая, сопровождала внучку во всех ее заграничных поездках. О Нике было снято несколько фильмов, ее имя не сходило с газетных полос, а ее стихи были переведены на десятки языков. Советский детский фонд выделил ей именную стипендию, и худенький подросток с прической а-ля Мирей Матье, очаровательной родинкой над губой приковывал взгляды и завораживал публику не только в Советском Союзе - ей рукоплескали в Италии и США, а в Колумбийском университете даже проводилась конференция о технике перевода стихов русской поэтессы. В 1986 году, во время пребывания в Америке, Нику и ее бабушку два часа не выпускали из аэропорта, интересуясь - не хотят ли они эмигрировать?

    Кульминацией была поездка в Венецию на фестиваль «Земля и поэты» и получение в 1986 году престижнейшей премии в области искусства – «Золотой лев».

    Ника стала второй русской поэтессой, удостоившаяся этой награды. Первой была Анна Ахматова и она получила эту премию, когда ей было более шестидесяти лет, в то время, как Нике едва исполнилось двенадцать. Ника была настоящим феноменом, который изучали специалисты. Она собирала залы, где читала свои стихи на манер Вознесенского, срываясь с крика на шепот, и отбивая ладошкой ритм. Она забавно отвечала на записки, сообщая о желании пойти в актрисы. Бабушка Ники рассказывала, что когда они были в США, их пригласил к себе Иосиф Бродский и выделил на встречу всего лишь двадцать минут, так как после неё принимал итальянских переводчиков. Этот визит для Ники был незапланированным, но не принять такое приглашение она не могла. Встреча свелась к интереснейшему диалогу двух поэтов, бабушка сидела молча в стороне, но Ника имела несчастье упомянуть имя Евтушенко, которого боготворила, и в которого была влюблена, не зная, что её кумир для Бродского хуже, чем красная тряпка для быка и между поэтами существовала давнишняя ссора, доходящая моментами до откровенной вражды. Едва Ника произнесла фамилию Евтушенко, как Бродский безостановочно в течение сорока минут, забыв о стоящих за дверью итальянских переводчиках и побагровев от гнева, обвинял своего собрата по перу во всех смертных грехах, выказывая абсолютную нетерпимость, а маленькая девочка с ужасом слушала взрослые рассуждения великого поэта. Ей было страшно, ведь таких ужасных взрослых ситуаций в жизни Ники, лишенной детства - было много. Сама Ника вспоминала в одном из интервью: «...я с детства моталась по всем странам мира, выступала перед огромными аудиториями. А в Штатах на меня накидывались очень крутые репортеры с провокационными вопросами, которые можно было задавать политическому деятелю. Смешно: стоит взрослый идиот и задаёт ребёнку дикие вопросы... Я думала: «Ты же взрослый человек, у тебя есть всё, ты что идиот? Или как?».

    Кем был Евтушенко в судьбе девочки Ники – продюсером, покровителем, восторженным почитателем, хотелось ли ему за счет феномена Ники напомнить читателю и слушателю о себе – мнения близких и друзей Ники не совпадают. Но когда Нике исполнилось 13 лет, Евтушенко стал отдаляться от нее, перестал приглашать и звонить. Коротко отмахивался от журналистов – «Вдруг писать перестанет, зачем она тогда нужна?» - хотя Ника надеялась на своего кумира. Вспоминала бабушка Турбиной: «Помню, мы сидели с ней в маленьком кафе на одном из каналов Венеции, а рядом за столиком Евгений Александрович. Ника смотрела на него с обожанием, а мне все твердила: «Буль, купи мне красивое белое платье и туфли. Я хочу поразить Евтушенко!»

    Евгений Александрович!
    Хотелось написать
    Цветным фломастером:
    3 - зеленым,
    Д - красным.
    Здравствуйте!
    Но радуга цвета
    Куда проще радуги слов.
    Рев мотора, самолета зов.
    Не хватило времени
    Ни у меня, ни у вас,
    Тайна одиночества -
    Вечен час…

    Каковы истинные причины расставания Евтушенко и Ники, возможно, мы никогда не узнаем, но есть мнение очень близкого друга Ники Альберта Бурыкина: «О Евтушенко даже у мамы и бабушки Никуши были мнения разные. Я Майе сказал как-то: «Я его не понимаю», - «А его никто не понимает» - ответила она. По итогам разговоров могу сказать следующие причины: «Ника так сильно изменилась, что Евтушенко прекратил с ней общение. Изменение было страшным, и я его понимаю. В общем, это был не просто протест с её стороны, а мегапротест 13-летнего подростка». Поведение Ники было очень русским, до дури, и Евтушенко, будь он в народной парадигме, принял бы это (как принял и выдержал я эту чернуху). Но Евгений Александрович был в нашей «элите», проникся её духом - тем, который с Никой был несовместим. Поэтому он принял точку зрения своих ближних по элитарной тусовке: «Ника умерла, там мясорубка, русская показала свою суть!». Я думаю, просто он любил себя в общении с нею, а не её. Иначе бы прощал выходки Ники - ради неё. У некоторых было мнение, что, выводя Нику в мир, её убивают. Детская психика для этого мало приспособлена. Похоже, Евгению Александровичу «капали на мозги», что он грешит. Это чувство вины - а он не мог не ощущать свою вину (подспудно) за то, что с Никой получилось - конечно, не способствует общению. То есть: «Ах, я виноват в том, что помогал? Так не буду общаться вообще!» Думаю, с Никой у него были некоторые ожидания чуда, которые не сбылись. Это разочарование. А в живом человеке нельзя разочаровываться, именно это Ника восприняла как предательство. Жизнь человека всегда ценнее наших о нём ожиданий. Но, как поэт, он пошёл на поводу у себя, а не у любви, которая всегда МЕЖДУ, которая не может быть собственностью одной из сторон. Думаю, вот это разочарование (убийственное) и было почти главной причиной, по которой он поставил на любом общении с Никой жирный крест. У меня стойкое ощущение и проверенное мнение, что ему помогли с ней расстаться. Поэта ведь легко просчитать - на какие кнопки нажать. Помогли - потому, что рядом с нею он бы удержал её от многих пагуб. А Ника в приличном варианте многим ОЧЕНЬ влиятельным людям была не нужна. И не только здешним. Это самый существенный пласт в том, почему Евтушенко и Ника расстались. Но, к сожалению, это почти табуированная тема. Политика. В принципе, вариант Талькова, только растянутый во времени. И с большими для русской культуры последствиями…»

    Ника, действительно - очень изменилась, ведь казалось, что сказка будет длиться вечно. Но она оборвалась столь же внезапно, как и началась. Отстранился и «забыл» Евтушенко, закончились выступления, перестали звонить журналисты, и наступила тишина – предвестница забвения. Говорят, что Ника перестала писать стихи – но нет, она не перестала. И это были уже совсем другие строчки. Многие считали астму причиной ее способности сочинять стихи, и как только болезнь отступит – закончится сочинительство. Но болезнь никогда не оставляла Нику, напоминая о себе резкими вспышками и приступами удушья. Переходный возраст сказывается на любом ребенке своим собственным этапом взросления, сопровождаемым неизбежным бунтарством и нестабильностью поведения. И вот девочка - бунтарь, жившая стихами, видевшая больше, чем многие ее сверстники, не умеющая жить в мире ровесников и взрослых, вернулась к обыденной прозаичной жизни. Наступило временя перестройки, народ больше интересовали цены на водку и колбасу, нежели успехи юных талантов. В СССР происходили новые события - с конца 1986 года стали публиковаться запрещённые прежде литературные произведения, показываться лежавшие на полках фильмы. В 1987 году были созданы первые негосударственные телеобъединения, появились ночные выпуски ТСН, молодёжные программы «12-й этаж» и «Взгляд», программы Ленинградского телевидения, а в фильме Сергея Соловьёва «Асса» прозвучала песня группы «Кино» «Хочу перемен». В семье Турбиных тоже произошли перемены. Семья переехала в Москву, и Ника ходила в обычную школу, где ее не понимали и не принимали. Мама Ники Майя Анатольевна вышла замуж и родила второго ребенка. Все внимание мамы и бабушки сосредотачивается на младшей Маше, и тогда Ника в отчаянии в одном из своих стихотворений пишет: «…Только, слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду».

    Взрослеющая Ника, не нашедшая общего языка с новой семьей, бунтует. «Нам с ней стало очень сложно, - говорила Майя Анатольевна, - с ней начались беды: Ника резала себе вены, выбрасывалась из окна, пила снотворное. Я так понимаю, что ей просто было страшно входить в жизнь…». С 13-ти лет она практически жила одна: «Я в 13 с половиной лет ушла из дома и больше не возвращалась. А по хозяйству - и посуду мыла, и стирала, и с собаками гуляла. От каких-то ударов бытовых любой нормальный родитель, который себя уважает, естественно, своего ребенка будет оберегать. Зачем же его кидать под колеса машины?» Она не понимала - как жить, если все этапы пути нормального поэта - слава, аплодирующие залы, автографы поклонникам на обложках собственных книжек, международные премии - уже позади?.. Она просто бродила как сомнамбула, бормоча под нос никому не нужные строки. Но публично свои стихи Ника не читала. Не было у нее в самостоятельной жизни и средств к существованию.

    В 1990 году в ее жизни появился мужчина. Версии их знакомства различны – по одной он был давнишним поклонником Никиной поэзии, по другой, он был ее лечащим врачом. Но очевиден факт, что 16-летняя Ника вышла замуж за 76-летнего профессора-психолога синьора Джованни, итальянца из Лозанны, владельца собственной клиники. Но она не смогла жить в другой стране, и через год сбежала из швейцарской виллы своего мужа. Ника позже не любила о нем вспоминать, и отвечала на вопросы о своей семейной жизни коротко и уклончиво: «Все было красиво и трагично, как растоптанная роза». И добавляла: «Кроме России, я жить нигде совершенно не могу. Хотя это звучит банально, патриотический идиотизм, видимо, во мне присутствует». Альберт Бурыкин рассказывал о том периоде жизни Ники: «Как-то мне Ника говорит о побеге из-за границы, от этого престарелого мужа, как её унижали, - в общем, детектив, я плачу. А рядом Майя (мама Ники), как-то так кивает мне, с иронией. Я посокрушался с Никой, а потом без неё спрашиваю - что за ирония-то? – «Так она эту историю каждый раз по-новому рассказывает!» В общем, милая Нюшка - ребёнок, верит, в то, что внутри неё живёт, а как там было реально – внешние люди расскажут только версии. Я думаю, ей надоел бардак, бедность, чернуха начала 90-х, кофе на голодный желудок. Дёрнулась по глупости, а любви не было. И у него, и у неё тем более. Совсем, увы…» В Швейцарии Ника начала пить. Пить так же истово, как писала стихи. Черные провалы стали ее постоянными спутниками.

    В дальнейшей биографии Ники Турбиной масса белых пятен. Нет определенности даже с местом ее учебы. Известно, что она была в разное время студенткой ВГИКа и института культуры. Ее приняли в институт без экзаменов, потому что Ника практически не умела писать так, как это было принято. У нее была своя особенная манера письма, которую очень тяжело было расшифровать - с пропуском гласных. Такая скоропись помогала записи постоянно бушующих строк. В школьной программе у нее тоже были большие пробелы. Альберт Бурыкин рассказывал: «Я присутствовал при её учёбе в институте культуры, мотался туда с нею, даже иногда писал сочинения за неё. Потом ходил во ВГИК с Майей вымаливать, чтобы её не отчислили за прогулы. О других институтах просто не знаю. Думаю, если что-то ещё и было - то как здесь - чуть вначале, а потом учёба прекращается. Еще помню, когда в институте культуры проверили её учебный сценарий фильма, реакция была такая: «Так Вы всё умеете, чему мы Вас будем учить?» Сценарий начинался очень кинематографично – камера, берущая церковную службу сверху, наезжая с уровня куполов вниз, под гул молитвы, в море огня горящих свеч». Турбина мечтала стать режиссером. Из дневника Ники: «Мне кажется, я могу быть режиссером-постановщиком. Я так чувствую!». Ее курс вела Алена Галич, дочь поэта. Между педагогом и ученицей завязалась дружба. Алена постоянно пыталась помочь Нике адаптироваться в новой взрослой жизни. Но институт Турбина так и не закончила. Пыталась проявить себя на актерском поприще – в 1989 году снялась в художественном фильме «Это было у моря». Это был фильм режиссёра Аян Шахмалиевой, и картина рассказывала о воспитанницах специнтерната для детей с больным позвоночником, в котором царили довольно жестокие нравы. В 1990-х годах Ника пробовала вести передачу на одном из московских FM-каналов. Она даже выступила в качестве топ-модели – несколько ее снимков было опубликовано в «Плейбое». А незадолго до смерти ей удалось снять фильм «Жизнь взаймы» - её размышление о самоубийстве, на фоне её же интервью с Марком Розовским.

    Затем и до конца жизни, вместе со своим гражданским мужем Сашей Мироновым, она работала в театре - студии «Диапазон» на окраине Москвы. И все время продолжала писать стихи. Писала на клочках бумаги, на салфетках, тут же забывала про них, писала снова, рвала в клочья. Жаловалась, что никому ее стихи больше не нужны. «Зачем я их пишу? Не надо мне жить!… Если бы хоть 5 человек пришло меня послушать, ну, хоть один человек!» Увы, стихи приходилось читать лишь самой себе, да опухшим от пьянства случайным приятелям.

    Зарешечено небо
    Тропинками судеб -
    Миллиарды следов.
    И надежда, что будет
    Только то, что хотелось,
    Что бы было светло.
    Над землею холодное
    Солнце взошло.
    И расколоты судьбы,
    Как грецкий орех,
    Кто-то взял сердцевину,
    А под ноги грех.

    История поэтессы-вундеркинда Ники Турбиной, которую забыли еще при жизни.

    Ника родилась 17 декабря 1974 года и уже в четыре года начала сочинять стихотворения, а в девять был опубликован первый сборник ее произведений "Черновик", который впоследствии был переведен на 12 языков. Ее стихи были совсем недетские:

    "Хмурое утро с холодным дождем.

    Горько вдвоем.

    Лампочка днём отливает бедой.

    К двери идешь - я за тобой.

    Снять позабыли пластинку ночи -

    Вот отчего путь к разлуке короче".

    Предисловие к книге Ники написал советский и российский поэт Евгений Евтушенко . Благодаря его же поддержке Ника на равных вошла в литературные круги Москвы и приняла участие в международном поэтическом фестивале "Поэты и Земля" (в рамках Венецианского биеннале), став второй советской поэтессой после Ахматовой, получившей престижную венецианскую награду "Золотой лев". Позже Ника побывала в США, где встречалась с Иосифом Бродским .

    Турбина говорила, что чувствует себя комфортно ночью - свои стихи девочка сочиняла именно в темное время суток. Ника страдала бессонницей из-за астмы, мучившей ее с раннего детства. Если рядом с ней кто-то сидел, пока девочка не спала, она просила записывать то, о чем "говорил с ней Бог".

    Пока Ника не стала известной во всем мире, конечно, родители были озабочены таким странным поведением девочки. А вот после того, как Турбину настигла популярность, взрослым уже было не до душевного здоровья девочки. Хотя во время многочисленных поездок врачи говорили бабушке Ники, которая ездила повсюду за ней, что при такой эмоциональной нагрузке ребенку необходимы консультации психолога.

    В 1985 году, когда Нике было 11 лет, Турбины переехали жить в Москву, где мать Ники второй раз вышла замуж и родила дочь, по этому поводу Турбина написала: "…Только, слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду» .

    Девочка росла без отца, поэтому была очень привязана к Евгению Евтушенко, который взял над ней шефство, пока она была маленькой. Однако, когда Ника повзрослела, они отдалились друг от друга, из-за чего девочка тоже сильно переживала.

    Турбиной исполнилось 15 лет, и она давно уже ничего своего не писала и не читала.

    В следующем 1990 году у поэтессы случился нервный срыв и она уехала в Швейцарию. Там она вступила в гражданский брак со своим психиатром, с которым была знакома по переписке. Профессору было 76, а ей - 16. Нике было интересно с ним говорить, но вскоре она запила и через год вернулась домой, оставив мужа в Лозанне.

    На родине ей долго не удавалось найти подходящую работу. Ника начала учится во ВГИКе, пыталась запустить телевизионный проект о неудавшихся самоубийцах.

    В 1994 году Турбину без экзаменов приняли в Московский институт культуры. Она старалась учиться и даже снова начала писать стихи, но к этому времени психика Ники была ощутимо нарушена. В конце первого курса Ника уехала в Ялту к своему возлюбленному, но к экзаменам так и не вернулась. Естественно, из института ее отчислили.

    Ника продолжала пить и во время очередного алкогольного опьянения произошло ужасное: она выпала с балкона пятого этажа. Девушку спасло только то, что, падая, она зацепилась за дерево, но все равно повредила позвоночник и сломала ключицу.

    Ника всегда говорила маме с бабушкой, что уйдет в 27 лет. Так и получилось. Она снова выпала из окна 11 мая 2002 года, только на этот раз ее спасти не удалось.

    • 1 из 47 Саша Путря. Девочка развивалась удивительно быстро, удивляя и родителей, и их друзей-художников. С трех лет она хорошо держала в руках карандаш и кисточку, постоянно рисовала, часто засыпала, вся испачканная красками.

    • 2 из 47 Отец, чтобы не отдавать дочку в детский сад, брал работу на дом. Из маленькой спальни двухкомнатной квартиры он сделал художественную мастерскую, в которой поставил два стола – себе и дочери.

    • 3 из 47

    • 4 из 47 В школе девочка училась легко и непринужденно, сразу став любимицей класса и учителей. Однако, школьная программа ее не устраивала. Завела свою библиотеку, которая насчитывала около тысячи книг, и всю перечитала.

    • 5 из 47

    • 6 из 47 Неожиданно в ее рисунках появилась индийская тематика. Саша нарисовала десятки портретов Митхуна Чакроборти - актера из индийского фильма "Танцор диско", Индиры Ганди, влюбленных индийских юношей и девушек, автопортрет в виде шестирукой богини.

    • 7 из 47 В размеренную жизнь девочки и ее родителей ворвалась тяжелая болезнь. Врач вынесла приговор: "Девочка проживет месяц-два. У нее лейкемия, кровь на 92 процента белая". После двухмесячного курса усиленной терапии девочке заново пришлось учиться ходить.

    • 8 из 47
    • 9 из 47 "Если у меня опять начнется обострение, не надо меня лечить. Только не обижайтесь и не плачьте - я уже устала. Я знаю, смерть не страшна...".

    • 10 из 47

    • 11 из 47 Накануне своей смерти Саша попросила папу приложить руку к белому листу, затем обвела, а сверху приложила свою руку и обвела ее. Законченным нашли рисунок после Сашиного ухода. Возле большой Луны справа она изобразила Сириус, на который хотела улететь.

    • 12 из 47

    • 13 из 47 Также Саша делала технические чертежи, которые должны были, по ее мнению, помочь взрослым достичь Луны и сделать асфальтовое покрытие дорог без трещин. На фото - последний автопортрет девочки.

    • 14 из 47 Надя Рушева. Девочка начала рисовать с пяти лет, причем никто не обучал ее рисованию, также, как до школы ее не учили читать и писать. В семилетнем возрасте, будучи первоклассницей, она начала рисовать регулярно, каждый день не более получаса после уроков.

    • 15 из 47

    • 16 из 47
    • 17 из 47 "Я живу жизнью тех, кого рисую", - говорила она.

    • 18 из 47 "Я их заранее вижу… Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остается их чем-нибудь обвести" , - говорила Надежда.
    • 19 из 47 Надя стала первым иллюстратором романа "Мастер и Маргарита", а ее невероятное попадание в образы отметила сама вдова писателя - Елена Сергеевна Булгакова.

    • 20 из 47

    • 21 из 47

    • 22 из 47

    • 23 из 47 Ника Турбина. Девочка-сенсация, 10-летняя поэтесса, чья первая книга вышла 30-тысячным тиражом и была переведена на 12 языков.
    • 24 из 47 "Болен мир болезнью черной: иль проказой, иль чумой", - строки, не похожие на слова ребенка, не правда ли...

    • 25 из 47

    • 26 из 47

    • 27 из 47

    • 28 из 47 В разгар перестройки Ника снялась в фильме ленинградского режиссера Аян Шахмалиевой "Это было у моря". Но ее карьера как актрисы тоже не сложилась, хотя через несколько лет она поступила во ВГИК на курс к Армену Борисовичу Джигарханяну.

    • 29 из 47 В 1990 году у поэтессы случился нервный срыв, и она уехала в Швейцарию. В качестве официальной причины выезда было указано "на учебу", но на самом деле - на лечение в психиатрической клинике в Лозанне. Там она вступила в гражданский брак со своим 75-летним психиатром. До этого он и Турбины были знакомы по переписке.

    • 30 из 47

    • 31 из 47 В мае 1997 года произошел неприятный инцидент: нетрезвая Ника после ссоры с приятелем бросилась к балкону (как потом говорила, "в шутку"), не удержалась и повисла.

    • 32 из 47

    • 33 из 47

    • 34 из 47 "Саша, помоги мне, я сейчас сорвусь!".

    • 35 из 47 Максим Трошин. Мальчик родился в Брянске в православной семье, а его уникальный певческий и гражданский талант проявился в раннем возрасте.

    • 36 из 47

    Турбина Ника Георгиевна (1974-2002) – поэтесса-вундеркинд, её называли чудо-ребёнок, потому что стихи, которые поразили весь мир, она писала в детском возрасте.

    Бессонное детство

    Ника появилась на свет в крымском городе Ялта 17 декабря 1974 года.
    Семья, в которой родилась маленькая хрупкая Никуша (так ласково звали её родные), была интеллигентной и довольно известной. Её дедушка, Анатолий Никаноркин, – писатель и автор нескольких поэтических сборников. Бабушку, Карпову Людмилу Владимировну, сама Ника называла «осколком интеллигенции». А мама девочки, Майя Анатольевна Турбина, была художницей.

    С рождения Нике поставили диагноз – тяжёлая форма бронхиальной астмы. Приступы удушья были настолько сильными, что маленький ребёнок боялся засыпать по ночам. Это был страх того, что можно заснуть и задохнуться во сне. Она была ещё совсем маленькой, когда стали проявляться её замкнутость, необщительность, даже какая-то странность, крошечный ребёнок задавал не по-детски взрослые вопросы.

    У девочки было два любимых занятия – подолгу смотреть в окно или разговаривать со своим отражением в зеркальном трюмо. А потом появилось третье – к ней стал приходить Звук. Так она говорила о Голосе, который слышался маленькой девочке и нашёптывал слова, слагая их в строки и рифмы. Свои бессонные ночи Никуша проводила в кроватке, обложенная со всех сторон подушками. Крошка хрипела, тяжело дышала и что-то шептала на своём детском языке.

    Нике было около четырёх лет, когда мама впервые разобрала ночные бормотания дочери. Это были стихи – многогранные и ритмичные, пронзительные, как заклинание, порой трагические, непонятные своими недетскими переживаниями и взрослостью. Бабушку и маму такие стихотворения сразу напугали. Это могло произойти когда угодно, но чаще всего по ночам малышка звала взрослых и почти в приказном тоне говорила: «Пишите, мне стихи диктует Бог». Поэтические строки распирали девочку, лились из неё и не давали покоя.

    Вполне естественно, что первой реакцией мамы и бабушки был шок. Они консультировались с докторами, психиатрами. Родные просили врачей помочь, спрашивали: «Что это? Талант? Как сделать так, чтобы она перестала сочинять?» Но медики разводили руками и говорили, что сейчас, прежде всего, надо вылечить астму у измученного бессонницей ребёнка, а не думать о её стихах.

    Бабушка обращалась дальше, в клиники Киева и Москвы, умоляя докторов хоть как-то сделать, чтобы девочка перестала писать и нормально жила, потому что из-за этих стихов крошка вообще не спала, а вместе с ней обессилили от бессонных ночей мама и бабушка.

    Это не было сумасшествием. Ребёнок бессознательно молил защитить её от боли и постоянного страха смерти, и Бог посылал ей защиту именно в таком виде. В конце концов, мама взяла тетрадь и стала выводить старательным почерком всё, что ей диктует дочь. Потом Никины стихи родные стали показывать своим знакомым, а те в один голос твердили, что их непременно надо дать почитать кому-то из известных поэтов.

    Признание гениальности

    Первым обратил внимание на девочку-вундеркинда писатель Юлиан Семёнов. Шёл 1982 год, Нике было семь лет. Семёнов строил дачу неподалёку от Ялты и проживал в то время в гостинице, в которой заведующей бюро обслуживания работала Никина бабушка. Однажды писателю срочно потребовалось лететь в Москву, и бабушка Ники заказывала ему машину до аэропорта Симферополя. Перед самым отъездом она прямо-таки всунула Семёнову в руки тетрадь со стихами внучки и попросила прочитать. Юлиан Семёнович сначала выказал недовольство, но, перевернув несколько страниц, сказал: «Гениально!»

    Ведь не каждому взрослому дано придумать такие строки:

    «Глазами чьими я смотрю на мир?
    Друзей? Родных?
    Зверей? Деревьев? Птиц?
    Губами чьими я ловлю росу
    С упавшего листа на мостовую?»

    Через какое-то время Семёнов прислал в Ялту корреспондента «Комсомольской правды», чтобы написать статью об уникальной девочке. В марте 1983 года в газете впервые были напечатаны стихи маленькой поэтессы.

    Девочку пригласили в Москву, где в Доме литераторов она познакомилась со знаменитым поэтом Евгением Евтушенко, сыгравшем в её последующей жизни немалую роль. Здесь же состоялось её первое публичное выступление.

    Позже Турбина с Евтушенко стали выступать на литературных вечерах дуэтом. Так маленькая поэтесса из Крыма в одночасье стала знаменитой на весь Советский Союз.
    В конце 1983 года, когда Нике было девять лет, вышел её первый поэтический сборник под названием «Черновик». Предисловие к книге написал Евгений Евтушенко, который назвал восьмилетнего ребёнка черновиком взрослого человека. Только сама Ника уже никак не походила на черновик, она была взрослым человеком, имеющим своё удивительное ощущение мира. Сборник имел тираж 30 000 экземпляров, и его смели с прилавков книжных магазинов в одно мгновение.

    Триумф

    Конечно, первая реакция читателей была такова, что стихи принадлежат взрослому человеку, пережившему несчастную любовь, потери, расставания, тоску, разлуку. Ведь в этих стихах, которые писал ребёнок, не было птичек и зайчиков, солнышка и ручейков. В них шла речь о тяжких днях и сумрачных лесах, криках раненой птицы и волчьих тропах. По стране поползли слухи, что девочка не сама пишет стихи, а её мама – неудавшаяся ранее поэтесса. Но на эти обвинения маленький поэт отвечал новыми, ещё более глубокими стихами.

    Евтушенко помогал Нике организовывать концерты и гастроли по стране. О юной поэтессе писали газеты и журналы, её показывали по телевидению. В скором времени вряд ли можно было найти человека в СССР, который бы не слышал и не знал о Нике Турбиной.

    С 1985 года её семья перебралась на постоянное жительство в Москву, где Ника пошла в школу № 710. Хотя на самом деле она там только числилась, времени на учёбу у девочки не оставалось совсем.

    Была выпущена пластинка со стихотворениями Турбиной, а знаменитая советская певица Елена Камбурова спела несколько текстов Ники. Поэзия юной девочки была переведена на двенадцать языков. Турбина выступала с концертами в домах отдыха, получая по 150 рублей за один вечер. Потом началась череда зарубежных гастролей, везде Нику сопровождала бабушка. Поэтессе рукоплескали в Италии, а в Америке в 1986 году предлагали эмигрировать.

    Кульминацией этого триумфа стала победа Ники на венецианском фестивале «Земля и поэты». Девочка получила престижную награду в области искусства «Золотого льва», которой до этого была удостоена лишь одна русская поэтесса – Анна Ахматова. Только Анна Андреевна получила эту награду, когда ей было уже за шестьдесят, а Нике Турбиной едва исполнилось двенадцать.

    Как только не называли журналисты юную поэтессу:

    • эмоциональный взрыв;
    • поэтический Моцарт;
    • блистательный талант;
    • ребёнок Пушкин;
    • последовательница Ахматовой;
    • пришелец из космоса.

    Этот феномен стали изучать специалисты. А Турбина тем временем продолжала собирать полные залы. Свои стихи она читала на манер Вознесенского, тихонько ладошкой отбивая ритм и переходя с крика на шёпот. Из зала ей присылали записки с вопросами, она мило и наивно по-детски на них отвечала. У девочки спрашивали, кем она хотела бы стать, когда вырастет, и Ника честно говорила – актрисой.

    Период забвения

    Все ждали от Ники новых стихов, ещё большего взлёта, но этого не случилось. Она писала свои гениальные стихи до двенадцати лет, потом начался переходный возраст и рифмы ушли…

    Мама Ники второй раз вышла замуж и родила ещё одну дочь Машу. Тогда Турбина написала: «Слышишь, только не бросай меня одну. Превратятся все мои стихи в беду» . У девушки совершенно не складывались отношения с отчимом и сводной сестрёнкой. Её мать говорила, что до тринадцати лет Ника как будто сидела в коробочке, а потом вырвалась из неё в образе неуправляемого чертёнка. Она пила снотворное и водку, резала себе вены, пыталась выброситься из окна. Быть может, ребёнок просто боялся входить во взрослую жизнь. Но у матери порой не оставалось сил, женщине было настолько сложно, что иногда хотелось взять кувалду и стукнуть родную дочь по голове.

    Все эти страшные изменения привели к тому, что с Никой перестал общаться Евтушенко. Он ждал от девушки какого-то ещё большего чуда, этого не произошло, и поэт разочаровался, прекратив всяческое с ней общение. Ника почувствовала, что в ней, живом человеке, разочаровались, и находила спасение в пагубных привычках и дурных компаниях. Быть может, если б Евтушенко был с ней рядом, ничего дурного не произошло. Сказка гениальной девочки оборвалась так же быстро, как и началась.

    В 1989 году режиссёр Аян Шахмалиева пригласила Нику в свой фильм «Это было у моря», где девушка сыграла одну из главных ролей ‒ Свету Дзугутову. Картина о жестоких нравах воспитанников специального интерната – детей с проблемами позвоночника.

    После выхода фильма в жизни Турбиной наступило полное забвение, вдобавок ко всему началась перестройка. Ника продолжала писать стихи, но они теперь были никому не нужны. Разваливался Советский Союз, а людей больше интересовало, где купить колбасу, чем новый поэтический сборник.

    В 1990 году у девушки произошёл нервный срыв, и она уехала на лечение в Швейцарию. Там она вышла замуж за давнего поклонника своего творчества, а также её лечащего врача – итальянца из Лозанны, профессора-психолога синьора Джованни. Он был старше Ники на шестьдесят лет, имел свою собственную клинику и огромное поместье.

    Через год она вернулась на родину, о своей семейной жизни предпочитала не вспоминать.

    Находясь в Швейцарии, вместо того, чтобы вылечиться от нервного срыва, Турбина наоборот начала сильно пить. Приехав в Россию, она долгое время не могла устроиться на работу. Ника поступила во ВГИК на курс Армена Джигарханяна, предпринимала попытки по запуску нового телевизионного проекта о неудавшихся самоубийцах.

    Последние годы жизни

    С 1994 года Турбина стала студенткой Московского института культуры. Она попала на режиссёрско-актёрский курс к Алёне Галич, дочери поэта Александра Галича, которая стала для девушки не только любимым преподавателем, но и лучшим другом. Несколько раз Ника давала Алёне письменные обещания, что больше никогда не будет пить. Но каждый раз срывалась. При этом в любом состоянии она не переставала писать, на каждом клочке бумаге огрызками карандашей. Только стихи её теперь слушали лишь те, кто желал разделить с ней постель либо рюмку водки.

    Потом наступил момент, когда Ника поняла, что рухнуло всё. Из института её отчислили, денег не было, жить стало негде. Всё так резко навалилось, что она почувствовала: сил больше нет, «поехала крыша». Весной 1997 года в нетрезвом состоянии Ника выпала из окна пятого этажа, но чудом осталась жива, зацепившись во время падения за дерево. Мать после этого увезла её в Ялту, где поместила в психиатрическую больницу.

    Несмотря на все тяготы жизни, Ника всегда оставалась доброжелательной и ожидала добра по отношению к себе. Она пила, курила, ругалась матом, но при этом никогда не была стервой, не умела мстить, зато могла прощать – по-настоящему, навсегда. Она очень трепетно относилась к жизни, для Ники было невыносимым, если при ней кто-то обижал детей или собак. В ней оставалось что-то по-детски очаровательное и беспомощное, быть может, поэтому абсолютно не возникало чувства брезгливости, которое обычно вызывают опустившиеся люди.

    За год до смерти Ники украинский режиссёр и телевизионный ведущий Анатолий Борсюк снял документальный фильм «Ника Турбина: История полёта». После интервью с ней он говорил, что увидел перед собой никому не нужного человека. Ей было всего 26 лет, считается, что вся жизнь ещё впереди. Но в случае с Никой, казалось, что она свою жизнь уже прожила почти до конца. Он снял и показал этот фильм в надежде, что найдутся люди, которые ей помогут.

    11 мая 2002 года Ника погибла. Она снова упала из окна пятого этажа, в медицинском заключении написали, что причиною смерти была травма, по милицейскому определению произошло самоубийство. Тело гениальной поэтессы пролежало в морге больницы Склифосовского восемь дней. Потом о её смерти узнала Алёна Галич, она же и проводила Нику в последний путь, родители из Ялты приехать не смогли.

    Нику кремировали в Николо-Архангельском крематории, родные хотели перевезти урну с её прахом в Ялту, но Алёна Галич добилась разрешения похоронить Турбину на Ваганьковском кладбище. От чудо-ребёнка осталось лишь две тоненькие книжечки стихов, полных недетской скорби.

    Если бы в мире поэзии тоже был «Клуб 27», его наверняка возглавила бы Ника Турбина – девочка, которая диктовала родителям стихи в 4 года, прославилась в 9, была забыта в 15 и погибла в 27 лет.

    Ника родилась 17 декабря 1974 года в Ялте в интеллигентной семье: мама - художница Майя Турбина, дедушка - писатель Анатолий Никаноркин. С раннего детства Нике вместо сказок или в дополнение к ним читали «взрослых» поэтов - Пастернака, Мандельштама, Ахматову.

    Когда Нике было 4, она не спала по ночам из-за астмы, возле неё дежурили бабушка и дедушка. Им она и начала диктовать свои строки - совсем не детские. Сама Ника говорила: «Это не я пишу. Бог водит моей рукой».

    Тем временем в крымском доме дедушки собирались литераторы, им стало известно о стихах маленькой Ники. Поступали предложения публикаций о вундеркинде. Поддерживали их не все - многие утверждали, что психика Ники ещё не готова к такой нагрузке. Тем не менее, один за другим стихи начали появляться в прессе, что вскоре вылилось во всесоюзное признание и массовую истерию по маленькой Нике и её взрослым стихам.

    Ника Турбина в детстве

    Девочке покровительствовал сам Евгений Евтушенко, и когда ей было 9, вышел её первый сборник стихов «Черновик», который потом был переведён на 12 языков.

    Ника стала желанной гостей литературных вечеров, где сама декламировала свои стихи с присущей только её выразительностью. На просьбу журналистов прочитать стихи попроще, Ника отвечала: «Как я его написала, так я его и читаю».

    Маленькая поэтесса путешествовала по всему миру и собирала стадионы. В 1985 году девочка получила «Золотого льва» на фестивале «Поэты и Земля» в рамках «Венецианского биеннале».

    Ника Турбина с премией "Золотой лев"

    В том же 1985 году семья Ники переехала в Москву, Ника пошла в обычную школу № 710. У неё родилась сестричка от второго мужа мамы. В это время Ника написала: «…Только слышишь, не бросай меня одну. Превратятся все стихи мои в беду».

    Когда Нике было 15 лет, она сыграла в кинофильме режиссёра Аян Шахмалиевой «Это было у моря», но к этому времени стихи она уже давно не читала.

    В 1990-м году у девочки случился первый нервный срыв, и она уехала лечиться в Швейцарию. В психиатрической клинике в Лозанне она сблизилась с 76-летним врачём-психиатром и стала жить с ним в гражданском браке. Муж много работал, Ника была предоставлена сама себе и начала пить. Лечение не увенчалось успехом. Спустя год неудачно семейной жизни Ника вернулась в Москву.

    В Москве её без экзаменов приняли в Московский институт культуры, где вела курс Алёна Галич, которая стала для Ники близкой подругой и поддержкой. Ника даже опять начала писать стихи. Преподаватель пыталась удержать Нику в нормальном состоянии, у неё даже дома сохранились «заявления» Ники: «Я, Ника Турбина, даю слово своей преподавательнице Алёне Галич, что больше пить не буду». Но в день своего 20-летия опять «сорвалась». Незадолго до экзаменов на первом курсе она уехала в Ялту к парню Косте. К экзаменам не вернулась. С Костей рассталась. Восстановиться в институте ей удалось лишь на заочное отделение.

    Однажды после этого во время пьяной ссоры с новым мужчиной, Ника бросилась к окну, сорвалась и упала с 5-го этажа. Отделалась лишь сломанной ключицей и повреждённым позвоночником, и то благодаря тому, что зацепилась за дерево.

    Было очевидно, что девочке нужна психологическая помощь. Алёна Галич пыталась устроить её в престижную американскую клинику, для чего даже инициировала сбор подписей, чтобы получить скидку. Но внезапно мама увезла Нику в Ялту, где та попала в обычную психушку.

    Потом в её жизни появился Саша М. - актёр одного из московских театров. Они жили вместе и пили вместе. 11 мая 2002 года Ника и Саша были в гостях у подруги Инны. Когда Инна и Саша пошли в магазин, Ника сидела на окне 5-го этажа, свесив ноги на улицу. Высоты она не боялась, но с координацией движений у неё давно были проблемы. Что именно произошло, неизвестно, но Ника сорвалась и повисла на подоконнике, пытаясь выбраться обратно. Она кричала и просила о помощи. Внизу собрались люди, но спасти Нику не удалось. Второе падение стало последним.

    Через неделю её тело кремировали и стараниями Алёны Галич похоронили на Ваганьковском кладбище.

    За год до смерти Ники Анатолий Борсюк снял о ней документальный фильм «Ника Турбина: История полёта».

    Не знаю, почему так её жизнь складывается, кто в этом виноват. У меня вообще был вариант названия фильма «Спасибо всем». Все забыли Нику, - не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели её таланта, публика, страна… Ей и писем больше не пишут. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся жизнь впереди, а такое ощущение, будто она уже её прожила почти до конца.

    Читать еще: